Слово Святейшего Патриарха Кирилла на открытии IV Всецерковного съезда епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви 16 ноября 2010 года
Слово Святейшего Патриарха Кирилла на открытии IV Всецерковного съезда епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви 16 ноября 2010 года.16 ноября 2010 года в Зале церковных соборов кафедрального соборного Храма Христа Спасителя Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил торжественную церемонию открытия IV Всецерковного съезда епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви. Святейший Владыка обратился к участникам съезда с программной речью о целях и задачах современного миссионерского служения Русской Православной Церкви.
Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Дорогие отцы, братья и сестры!
Я хотел бы сердечно приветствовать всех вас на IV Всецерковном съезде епархиальных миссионеров.
Со времени проведения последнего съезда имело место важное событие — в 2007 году Священным Синодом была принята Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. Помимо того, что концепция была подготовлена на основании опыта работы наших миссионеров, с 2007 года этот документ прошел определенную апробацию в 104-х епархиях. Были получены соответствующие отзывы, и на основе всего этого богатого материала сегодня уже можно говорить о более или менее устоявшемся подходе Русской Православной Церкви к современной миссии — по крайней мере, в самых фундаментальных терминах.
То, что сегодня происходит в нашей Церкви, называется в принятой концепции второй христианизацией, и это вполне справедливо. Действительно, страна с 1000-летней культурной христианской традицией, явившая миру множество святых угодников Божиих, стяжавшая наименование Святой Руси, как бы отказалась от своего исторического предания и, пройдя через страшные исторические катаклизмы, разрушила собственную историческую традицию. На этих духовных развалинах выросло четыре поколения людей, и поэтому сегодня невозможно проповедовать Христа, просто апеллируя к традиции, к генетической памяти. Действительно, прошел слишком большой период времени, когда общество развивалось вне всякого участия Церкви. Конечно, это участие никогда не пресекалось на уровне отдельных людей или отдельных семей, но в общественном пространстве голос Церкви был неслышен. И для того чтобы люди приняли Христа, сегодня действительно нужны миссионерские усилия.
Я сам много путешествую по стране, встречаюсь с большим количеством людей и, с одной стороны, вижу большой интерес к вере, духовную жажду. Но, с другой стороны, хорошо видны и масштабы духовных разрушений — это особенно касается Дальнего Востока, Русского Севера, по которым каким-то особым образом прошелся каток гонений на Церковь. И то, что сегодня происходит в этих отдаленных епархиях Русской Православной Церкви, несомненно, имеет огромное значение для всей Церкви и, в первую очередь, для нашей миссионерской работы.
Для того чтобы решить стоящие перед нами огромные миссионерские задачи, необходимо, чтобы миссией занимался весь народ Божий — иерархи, священники, диаконы, миряне, наша интеллигенция, которая несет особую ответственность за все случившееся в нашей стране, — а потому православная, воцерковленная интеллигенция сегодня должна активно включаться в эту общую миссионерскую работу. Задачи ясны: нужно, чтобы вера, которая часто присутствует в сердце даже невоцерковленных людей, становилась очень сильным мотивом, определяющим реальное поведение людей, их мироощущение, их мировоззрение. Ведь очень часто бывает так, что люди, по убеждениям верующие, живут так, будто никакой веры не существует, и становятся легкой добычей разрушительных языческих соблазнов, которые сегодня обрушиваются не только на наш народ, но и на весь род человеческий. Вера должна в первую очередь вооружить человека критерием определения добра и зла, способностью отличать правду Божию от бесовской лжи; вера должна реально помогать человеку находить свое место в общественном пространстве, выбирать жизненные приоритеты, строить свою жизнь. Именно в миссионерской концепции, о которой мы говорим, и был введен термин «миссионерская ответственность мирян», который предполагает, что не только духовенство должно являть пример доброго пастырства и назидания, но и каждый член Тела Христова, каждый христианин действительно обязан вносить свою лепту в это святое и важное дело.
Теперь я хотел бы сказать о практических шагах, которые, как мне кажется, необходимо предпринимать сегодня для того, чтобы наше миссионерское служение стало эффективным. В первую очередь, местом приложения миссионерских усилий должен быть приход. Приход — это наибольшая драгоценность, которую имеет Церковь. Приход объединяет единомышленников, верующих людей — именно там люди, объединяясь вокруг престола Божия, становятся единым телом, причащающимся от единого Тела и Чаши. Эта мистическая сила, соединяющая людей во единое тело, не может испаряться после того, как человек выходит из храма. Конечно, на мистическом уровне она и не испаряется, но возникает вопрос: а как это мистическое единство выражает себя в реальных категориях нашего бытия? Что происходит с нами как с членами приходов? И то, чем все мы сегодня озабочены (что и было очень ясно выражено на последнем Архиерейском совещании), — это как раз желание найти правильные способы и средства обнаружения в реальной жизни подлинного мистического единства, которое обретают люди, причащаясь от одного Хлеба и от одной Чаши.
Когда мы говорим о необходимости развивать педагогическую, молодежную, социальную, миссионерскую деятельность на приходах, мы обращаемся не в пустое пространство — мы апеллируем к реальности, мы обращаемся к людям, которые силой благодати Божией соединены друг ко другу во единого Духа причастие. Конечно, наша Церковь прошла через трудные годы гонений, когда никакую деятельность такого рода осуществлять было невозможно. И этот опыт жизни исключительно на уровне Литургии, после которой не наступало ничего, — люди просто выходили из храма и забывали друг о друге, как и сейчас часто происходит, — этот опыт, которому уже более 70-ти лет, может, конечно, и сегодня определенным образом детерминировать наше поведение. Трудно выбраться из прокрустова ложа, даже если традиция не столь уж давняя, тем более, что и стиль жизни современного человека не способствует реальному объединению людей: у каждого своя «повестка дня», свои заботы, свои мысли — даже на Литургии каждый зачастую стоит и думает о своем. Осуждать за это невозможно, потому что жизнь развивается очень динамично, к каждому человеку обращено огромное количество вызовов — даже если речь идет о простых людях, обремененных семейными заботами, не говоря уже о лицах высокопоставленных, несущих большую ответственность. Этот общий стиль жизни как бы закрепляет ту самую кратковременную традицию нашего исторического приходского бытия, которая была ориентирована исключительно на совершение богослужений. Поэтому сегодня нужно употребить особые усилия, чтобы помочь реализации того духовного потенциала, который существует в каждом приходе, в каждой христианской общине.
О чем, собственно говоря, идет речь? Речь идет о том, чтобы в каждом приходе — конечно, в меру его возможностей, ведь некоторые приходы очень небольшие, слабые, — работали образовательные, социальные, молодежные программы. К этим направлениям я бы добавил, конечно, и миссионерскую деятельность. Пока у нас не будет совершенно конкретных задач, которые мы можем сформулировать и поставить перед людьми, у нас не будет и работы. И самая первая задача, которую мы должны сегодня поставить и постараться быстро решить — это создание миссионерской инфраструктуры в нашей Церкви, постоянно действующего механизма миссии.
Уже много лет тому назад мы создали одно звено такой инфраструктуры на общецерковном уровне — Миссионерский отдел в числе других Синодальных учреждений. Кое-где в епархиях есть один-два священника, ответственных за миссию. Но разве такими силами мы сможем вместе с вами откорректировать движение истории? Ведь перед нами стоит задача колоссального значения — повлиять на сознание людей, на сознание общества. Давайте вспомним самые тяжелые годы нашей истории, когда в стране готовилась революция. Со знаком минус, но задача перед революционерами стояла аналогичная: тогда страна была православной, существовала православная традиция, и надо было эту традицию переформатировать. Какие огромные силы были на это брошены, какая организация работала! Поэтому в нынешних условиях у нас должна быть еще более мощная организация — с еще большим потенциалом, с еще большим дерзновением, с еще большим мужеством, с еще большей способностью идти на жертвы.
А ведь иногда и монаха трудно направить на три года на Чукотку — человека, который дал обеты! Какая разница, где спасаться — на Чукотке или в подмосковном монастыре? Приглашают такого, а он кривляется или ссылается на то, что там «кислорода не хватает». Да какая тебе разница, где Богу душу отдать — там, где больше кислорода или меньше? Ты же постриг принял, ведь твоя главная задача — Царствие Небесное! Никакой миссии у нас не получится, если не будет миссионеров-подвижников. Поражает пример миссионерских усилий нашей Церкви, в результате которых все это огромное евразийское пространство Российской империи было действительно наполнено христианской верой. Люди шли — без карт, без компасов, без дорог — навстречу неведомому, навстречу опасности. Они что, были сделаны из другой плоти? Но они видели перед собой задачу, их вдохновлял Божественный призыв.
Поэтому всякий успех миссии находится в непосредственной зависимости от внутреннего состояния тех, кто вступает на путь миссионерского служения. Если человек дорожит городским комфортом, всеми теми внешними благами, которыми люди склонны сегодня безудержно наслаждаться, то ему не нужно становиться миссионером, ему не нужно становиться священником — ему следует заниматься чем-то другим. И первое слово, которое я хотел бы обратить к вам, — это призыв к формированию миссионерского склада мыслей и образа жизни, к тому, чтобы вера ваша осуществлялась в реальных делах, в том числе в подвижничестве.
Но если вернуться к теме миссионерской инфраструктуры — конечно, нужно укреплять миссионерские подразделения на уровне епархий. На этом уровне должны быть созданы миссионерские советы, которые должны состоять из миссионеров, ответственных за миссионерскую работу в благочиниях. А что дальше, на нижних уровнях? А дальше — миссионерские программы приходов. Я прекрасно знаю, что из себя представляют многие наши приходы, в которых вообще никаких программ быть не может, особенно если речь идет о сельской местности в Нечерноземье, где на службу приходят 10-12 пожилых человек и инвалидов, — с таких приходов и спроса нет. Но спрос должен быть с материально сильных приходов, где есть люди, в том числе актив, интеллигенция. Но ведь опять-таки все эти люди не объединены — приходят и уходят. Иногда батюшка даже не поинтересуется, увидев молодых, здоровых, энергичных людей: «А вы кто, откуда? А вот вы приходите, давайте с вами чайку попьем». А потом простой вопрос: «А ты не хочешь как-то помочь делу Божьему»? Ведь опыт показывает, что сегодня благодаря таким мирянам нам многое удается делать. Мы восстанавливаем и строим храмы, осуществляем многие программы, опираясь именно на таких сознательных, ответственных людей.
Поэтому первое, что нужно сделать, и я просил бы, владыка, обозначить это как приоритетное направление вашей работы — это организация миссионерской инфраструктуры во всей Церкви. От слов переходим к делу. Миссионерский отдел должен проводить мониторинг всего, что происходит в епархиях, — направлять туда своих людей, проводить встречи, наблюдать за тем, что реально происходит на местах.
Если только те, кто присутствует сегодня в зале, являются нашим миссионерским активом, то не представляю, как мы можем такими силами справиться с поставленными задачами. Для того чтобы у архиерея появилась возможность формировать миссионерский актив — в первую очередь на уровне благочиний, а затем и на уровне крупных приходов — нужно, конечно, усиливать подготовку миссионеров. Я с признательностью отмечаю выход в свет курса «Миссиология». Считаю, что миссионерские программы в наших учебных заведениях должны быть неотъемлемой частью учебного курса и каждая семинария должна давать знания и миссионерской истории, и навыков миссионерской работы; но, конечно, особая ответственность ложится на семинарии с миссионерским профилем.
Если Богу содействующу нам с вами к следующему всецерковному съезду миссионеров удастся создать такую инфраструктуру и отработать механизм работы, то, во-первых, миссионеров у нас в зале будет раза в три больше, а во-вторых, уже появятся и результаты работы. Параллельно с этим нужно разрабатывать конкретные миссионерские программы в каждой епархии. Каждая епархия одна отлична от другой. Одно дело — Москва, Петербург, другое дело — Петропавловск-Камчатский, Якутия, Западная Украина и так далее. Поэтому епархии должны сами разрабатывать собственные миссионерские программы, но руководящие указания для этих разработок должен давать Миссионерский отдел. Это серьезная теоретическая работа. Что греха таить — ни архиереи, ни священники не подготовлены для такой работы, вот и не знаем, с чего начать. А начинать должны специалисты Синодального отдела. Они должны разрабатывать весь пакет теоретических документов, включая разного рода инструкции, методологические пособия, и в первую очередь помогать на местах разрабатывать миссионерские программы, давать некий «костяк», а дальнейшее наполнение должно происходить в зависимости от местной ситуации — потому что, как я уже сказал, у нас нет двух одинаковых епархий.
Теперь что касается традиционного миссионерства — того, чем занимались и наши предки. Это христианизация наших огромных пространств. Я недавно вернулся с Дальнего Востока — может быть, благодаря этой поездке Патриарха и телевидение что-то показало, и общество наше узнало об очень опасных диспропорциях, которые существуют на Дальнем Востоке. Нам, конечно, еще предстоит изучить этот феномен: почему получилось так, что количество протестантских и сектантских приходов там больше, чем православных? Почему наши дальневосточные города застроены фундаментальными сооружениями, в которых собираются представители этих организаций? Как так получилось? Но, к каким бы выводам мы ни пришли, мы должны признать здесь нашу вину.
Думаю, главная причина заключается в том, что Дальний Восток воспринимался как действительно «дальний». Попробуй найди энтузиастов, чтобы на этом «дальнем» Востоке служить Христу! Вот пока мы будем относиться к Дальнему Востоку как к «дальнему», у нас вообще мало что будет получаться. Я с глубоким удовлетворением отмечаю разворот государственной власти к дальневосточным проблемам. Увеличение инвестиций в экономику дальневосточных регионов, стремление повысить уровень жизни людей, обеспечить транспортную инфраструктуру — все это очень важные усилия. Но при этом очень важно, чтобы на Дальнем Востоке жили люди, которые по духу, по традиции, по культуре принадлежат России. А это уже наша с вами забота: совместно с системой образования, совместно с системой культуры, во взаимодействии с местными властями максимально развивать православную миссию в этом регионе.
Огромные пространства — Камчатский полуостров, Якутия, Красноярский край, Русский Север… Там, где до революции были храмы, причем много храмов, сейчас ничего нет — а ведь двадцать лет прошло со времени радикальных перемен в нашей Церкви и в стране. Поэтому глубоко убежден в том, что тема Дальнего Востока, Восточной Сибири, севера России должна быть приоритетной с точки зрения организации миссионерских усилий. Еще преподобный Макарий (Глухарев) говорил о необходимости создавать на таких огромных пространствах организации, которые он назвал «миссионерскими станами», то есть подвижные группы миссионеров. Я знаю, что под руководством нашего Миссионерского отдела такая работа ведется, организуются миссионерские станы. Но мне бы хотелось видеть системный подход в этой области. Я просил бы информировать меня о планах на каждый год, а также формулировать те задачи, которые необходимо решать на уровне Патриарха и центрального церковного управления для того, чтобы поддержать все эти миссионерские усилия.
Всегда центрами миссионерской деятельности были наши монастыри. Именно поэтому и строились монастыри по мере колонизации этих огромных пространств — острог, крепость очень часто превращался в монастырь. Действительно, монастырь — центр духовной жизни. Вот и сегодня в монастыри приезжает большое количество людей. Кто-то едет, уже будучи воцерковленным, — получить духовную помощь, помолиться, приложиться к святыням. Но ведь есть и те, кто приезжает в монастырь только потому, что их привлекает архитектура, история. Поэтому миссионерское служение монастырей — это тоже большая задача. Монастыри не должны отпугивать людей. Стиль отношения монашествующих к паломникам и даже к туристам должен быть проникнут духовной заботой о человеке — с тем, чтобы молитвенный, духовный потенциал обителей, обращенный к современным невоцерковленным людям, делал свое доброе дело, открывая сердца людей навстречу Богу.
Большой проблемой нашей Церкви остаются расколы — в первую очередь это украинский раскол. В каком-то смысле преодоление раскола — тоже миссионерская задача, хотя, конечно, это дело всей Церкви. Но помнить о том, что каждая погибшая душа — это великая скорбь для Церкви, должны и миссионеры. Поэтому мы, вступая в контакт с людьми, принадлежащими к расколу, должны делать все для того, чтобы мудрыми словами, знанием проблемы и любовью исцелять человеческие души.
Что же касается многочисленных псевдорелигиозных организаций и тоталитарных сект, то для того чтобы правильно выстраивать отношения с этой публикой, нужно всегда помнить слова апостола Павла, обращенные к Титу: «ибо есть много пустословов и обманщиков, каковым должно заграждать уста: они развращают целые дома, уча, чему не должно, из постыдной корысти. Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и не способны ни к какому доброму делу» (см. Тит. 1:10-11, 16). Вот и сегодня во имя корысти — причем корысть может быть не только материальной, но и политической — хорошо организованные группы людей пытаются совращать наш народ, который еще не укоренился в православной традиции должным образом, особенно там, где не хватает храмов, монастырей, не хватает духовенства, не хватает духовного просвещения.
Такие задачи, дорогие мои владыки, отцы и братия, стоят сегодня перед нами. Я бы очень хотел, чтобы на этом собрании прозвучали конкретные предложения, свежие мысли. Вы ведь хорошо знаете ситуацию на местах. Так вот: главная ценность этого собрания — в том, чтобы услышать ваше понимание ситуации. Конечно, важно прослушать и доклады, но ведь съезд не является ликбезом. Мы собрали вас не для того, чтобы вы послушали только руководителей Синодальных учреждений, хотя и это нужно, а для того чтобы вы сами подумали, сконцентрировались и разделили со всеми свои озабоченности.
Миссия должна быть сегодня делом всей Церкви, и все мы должны быть объединены в этом общем миссионерском делании. Миссия ни в коем случае не должна разделять людей. Сегодня существует некое напряжение между теми, кто принимает определенные методы миссионерства, и теми, кто эти методы отвергает. Думаю, что здесь следует снять налет всякого рода эпатажа, чрезмерной оригинальности. Нужно работать со смирением, а самое главное, преследовать только одну цель — чтобы сердца людей обратились к Богу. Если будет ясно, что все делается только во имя этого, а всякого рода другие цели, включая пиар, тщеславие и прочее уходят в сторону, тогда у нас не будет никакого напряжения. Мы будем помогать друг другу вне зависимости от того, в какой сфере ведется миссия и какими средствами человек выражает свои миссионерские усилия.
Я хотел бы от всего сердца пожелать вам помощи Божией. Я связываю определенные надежды с вашим присутствием в Москве, с предстоящей работой. Менее всего мне хотелось бы увидеть в результате вашей деятельности, как это иногда бывает, очередные очень благочестиво сформулированные, но лишенные конкретики документы. В этот важный исторический момент бытия Русской Церкви съезд должен помочь, говоря современным языком, переформатировать нашу миссионерскую работу. И тогда, может быть, нам удастся реально повлиять и на мировоззрение, и мироощущение наших современников.
Благодарю вас за внимание.
